Задание 23 из ЕГЭ по русскому языку: задача 97

(1)В юности меня пригрела слава. (2)Точнее сказать — огрела. (3)Окатила ливнем всегородской известности, заливаясь за шиворот, забиваясь в уши и (если уж доводить образ до конца) слегка подмочив мозги, в ту пору и без того пребывавшие в довольно скорбном состоянии.

(4)Началось с того, что, учась в девятом классе музыкальной школы при консерватории, я послала в популярный московский журнал один из многих своих рассказов, которые строчила подпольно, кажется, с ясельного возраста. (5)Что мною двигало? (6)Наивная провинциальная наглость.

(7)Рассказ напечатали. (8)Общественность содрогнулась. (9)Из шестнадцатилетней балбески, хронически не успевающей по точным предметам, я разом превратилась в писателя. (10)Я послала второй рассказ — его напечатали! (11)Послала третий — напечатали! (12)А выпороть и усадить меня за алгебру было совершенно некому, потому что на родителей вид моей шкодливой физиономии на страницах центральной печати действовал парализующе.

(13)Однажды осенью меня кротко и очень вежливо попросили выступить перед молодой аудиторией. (14)Меня торопливо уверили:

(15)– Это молодая, пытливая аудитория; доставку в оба конца вам гарантируем.

(16)…В назначенный час я слонялась у подъезда «Общества книголюбов», ожидая обещанный транспорт. (17)В сумке, перекинутой за спину, лежал мой творческий багаж — три столичных журнала с моими рассказами. (18)Мне было восемнадцать лет, в активе я имела: новые джинсы, ослепительной силы глупость и твёрдое убеждение, что я — писатель. (19)Пассив тоже имелся, но незначительный: несколько задолженностей по музыкальным дисциплинам и несчастная любовь за прошлый семестр.

(20)Наконец подкатил транспорт — этакий крытый фургончик для перевозки небольшой компании. (21)Вполне обычный «рафик», если не считать одной странноватой детали: окошки «рафика» были довольно крепко зарешёчены.

(22)Часа через полтора машина остановилась перед высокими железными воротами.

(23)– Это… куда же мы приехали?.. — слабо спросила я.

(24)– Как куда! (25)В воспитательно-трудовую колонию… (26)Нам писателя давно обещали.

(27)Подошли к большому деревянному бараку, вероятно здешнему очагу культуры. (28)Внутри гудело. (29)«Конвою-то у меня маловато», — подумала я обречённо.

(30)Несмотря на состояние сильнейшей анестезии, я отметила, что их актовый зал похож на вагон-теплушку времён войны: длинный, дощатый, битком набитый серо-чёрными ватниками. (31)Лица же над ватниками… (32)Лиц не было. (33)Я их не видела. (34)Страх и отвращение слепили глаза. (35)Были серые, тусклые, бритоголовые рожи. (36)Без возраста.

(37)Ватники, с кочками бритых голов, озверело затопали, засвистели и нецензурно-восхищённо заорали. (38)Зыбким голосом, не поднимая глаз от страницы, я бормотала текст своего рассказа… (39)Вдруг из задних рядов сказали громко и лениво:

(40)– Ну, хвать уже! (41)Пусть поёт…

(42)Я попятилась по сцене, наткнулась на фортепиано и, не удержав равновесия, с размаху села на открытую клавиатуру… (43)И вдруг я увидела путь к спасению.

(44)Решительно плюхнувшись на колченогий стул, я ударила кулаками по басовому и верхнему регистрам, и ватники вдруг заткнулись.

(45)На пятой песне один из ватников на цыпочках принёс стакан с водой и бесшумно поставил передо мной на крышку инструмента… (46)Я потянулась за стаканом воды и бросила взгляд на ватники в зале. (47)И вдруг увидела лица. (48)И увидела глаза. (49)Множество человеческих глаз. (50)Напряжённых, угрюмых. (51)Страдающих. (52)Страстных. (53)Это были мои сверстники, больше — моё поколение, малая его часть, отсечённая законом от общества. (54)И новый, неожиданный, электрической силы стыд пронзил меня: это были люди с Судьбой. (55)Пусть покалеченной, распроклятой и преступной, но Судьбой. (56)Я же обладала новыми джинсами и тремя рассказами в столичных журналах. (57)Глотнув холодной воды, я поставила стакан на крышку инструмента и сказала:

(58)– А сейчас я буду петь вам Высоцкого.

(59)Они не шелохнулись. (60)Сколько я пела — час? три? (61)Не помню… (62)Вспоминаю только звенящую лёгкость в области души, словно я отдала им всё, чем в ту пору она была полна.

(63)Они хлопали мне стоя. (64)Долго… (65)Потом шли за мной по двору колонии и всё хлопали вслед.

(66)… Зарешёченный «рафик» унёс меня в сторону городской вольной жизни, к той большей части моего поколения, которая официально не была лишена конституционных прав.

(67)Всё, пожалуй… (68)Но иногда я вспоминаю почему-то небольшой квадрат скользящего неба, поделённый прутьями решётки на маленькие, голубовато-синие пайки. (69)И ещё вспоминаю: как они мне хлопали! (70)Я, наверное, в жизни своей не услышу больше таких аплодисментов в свой адрес. (71)И хлопали они, конечно, не мне, а большим поэтам, песни которых я пропела, как умела, под аккомпанемент разбитого фортепиано.

(72)Не думаю, чтобы мой неожиданный концерт произвёл переворот в душах этих отверженных обществом ребят. (73)Я вообще далека от мысли, что искусство способно вдруг раз и навсегда перевернуть человеческую душу. (74)Скорее, оно каплей точит многовековой камень зла, который тащит на своём горбу человечество. (75)И если хоть кто-то из тех бритоголовых моих сверстников сумел, отбыв срок, каким-то могучим усилием характера противостоять инерции своей судьбы и выбраться на орбиту человеческой жизни, я льщу себя мыслью, что, может быть, та давняя капля, тот мой наивный концерт тихой тенью сопутствовал благородным усилиям этой неприкаянной души…

(По Д. Рубиной)

Какие из высказываний не соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.

1. Популярный московский журнал напечатал два рассказа восемнадцатилетней героини.
2. Героиня рассказа, приехав в колонию, от страха, волнения и отвращения не разглядела лиц заключённых.
3. В воспитательно-трудовой колонии героиня должна была исполнить песни современных композиторов.
4. На концерте ей стало стыдно за то, что она не смогла выразительно прочитать свои рассказы.
5. Искусство, по мнению героини, не способно мгновенно раз и навсегда перевернуть человеческую душу.